Дэнс, дэнс, дэнс - Страница 62


К оглавлению

62

После его ухода Готанда еще с минуту просидел, насупившись, затем поднял руку, подозвал двумя пальцами официанта и попросил счет. Когда счет принесли, он достал авторучку и подмахнул его, даже не глядя на сумму.

— Ты не стесняйся. Мне расходовать надо побольше, — сказал он мне. — Это ведь даже не деньги. Это представительские расходы.

— Ну что ж. Спасибо за угощение, — поблагодарил я.

— Да не угощение это, — сказал он бесцветным голосом. — Траты для списания.

19

Мы с Готандой сели в его “мерседес”, переехали на задворки Адзабу и зашли там в бар еще чего-нибудь выпить. Сели за стойку подальше от входа — и за какой-то час уговорили по нескольку коктейлей каждый. Что-что, а пить Готанда умел: сколько б ни выпил — совершенно не выглядел пьяным. Ни в речи, ни в выражении лица ничего не менялось. Истребляя коктейль за коктейлем, он рассказывал мне всякие истории. О пошлости нашего телевидения. О безмозглости режиссеров. О дурновкусии телезвезд, от чьих разговоров так и тянет блевать. О продажности комментаторов утренних новостей. Рассказывал он интересно. Яркие образы, сочный язык, саркастический взгляд на мир.

Затем он попросил, чтобы я рассказал о себе. Как жил до сих пор, чего достиг и так далее. Я ужал свою жизнь, как мог, до размеров коротенькой истории и выложил перед ним. После вуза открыл с приятелем небольшую контору — сочинял объявления и правил рекламные тексты. Женился, развелся. На работе все шло неплохо, да случились кое-какие неприятности, фирму пришлось оставить. Сейчас перебиваюсь свободной журналистикой, пишу статьи по заказу. Не ахти какие деньги, конечно, но и тратить особо времени нет… В таком сокращенном виде моя жизнь показалось мне самому до ужаса серой и непримечательной. Словно вовсе и не моя жизнь.

Бар постепенно заполнялся людьми, разговаривать стало труднее. Несколько посетителей уже откровенно пялились на Готанду.

— Пойдем ко мне, — сказал Готанда, вставая. — Это в двух шагах. У меня спокойно. И выпить есть.

Жил он и правда в какой-то паре кварталов от бара. Отпустив “мерседес”, мы прогулялись до его дома пешком. Здание в несколько этажей выглядело очень роскошно. В подъезде было сразу два лифта, и один из них, для жильцов, открывался ключом.

— Эту квартиру для меня студия откупила, когда я после развода на улице остался, — пояснил Готанда. — Не пристало, понимаешь, идолу кино и телевидения ютиться в какой-нибудь конуре лишь потому, что его жена из дому выкинула и оставила без штанов. Эдак весь наработанный имидж можно испортить! А теперь получается, что я у них жилье снимаю — ну и, натурально, за квартиру плачу. Из тех же расходов, которые списывать надо. Как раз то, что нужно. Всем удобно, все счастливы.

Квартира Готанды располагалась на верхнем этаже, под самой крышей. Просторная гостиная, две спальни, кухня. Широченный балкон, над которым нависала непривычно огромная Токийская телебашня. Мебель в гостиной подбирали со знанием дела. С первого же взгляда было ясно: денег сюда ухлопали — будь здоров. Паркетный пол, персидские ковры — где большие, где маленькие. Не слишком жесткий, не слишком мягкий диван. Кадки с какими-то фикусами, расставленные в тщательно продуманном беспорядке. Висячая люстра и настольная лампа в стиле “итальянский модерн”. Никаких дополнительных украшений, кроме, пожалуй, огромного блюда на тумбочке — явный антиквариат. Повсюду царил идеальный порядок. Как пить дать, специальная горничная каждый день приходит и убирает квартиру. На журнальном столике — пара-тройка светских таблоидов (на обложках — девицы в бикини) и глянцевый ежемесячник “Архитектурный дизайн”.

— М-да, квартирка что надо, — одобрил я.

— Хоть в кино снимай, да? — усмехнулся Готанда.

— Пожалуй… — согласился я, оглядевшись еще раз.

— А от этих интерьер-дизайнеров ничего другого и не дождешься! Кому ни закажи — у всех получается не жилье, а декорации для киносъемок. Я тут даже по стенам кулаком стучу иногда. Так и тянет лишний раз убедиться, что все это не папье-маше. Запаха жизни нет, ты заметил? На пленку снимать хорошо, а попробуй пожить…

— Ну вот, сам и привноси сюда запах жизни, — посоветовал я.

— Вся штука в том, что жизни-то особой нет… — произнес Готанда без всякого выражения.

Он подошел к проигрывателю — пижонской вертушке “Бэнг-энд-Олуфсен”, поставил пластинку и опустил иглу. Колонки у него были совершенно ностальгические — “JBL”, модель P-88. Отличные спикеры с качественным звуком, изготовленные в эпоху, когда фирма “JBL” еще не успела заполонить весь мир своими психотронными студио-мониторами. Заиграл старенький альбом Боба Купера.

— Что будешь пить? — спросил Готанда.

— Что ты — то и я, — пожал я плечами.

Он сходил на кухню и вскоре вернулся с подносом: бутылка водки, несколько банок тоника, ведерко со льдом и три разрезанных пополам лимона. И мы стали пить водку-тоник с лимоном под холодный, бесстрастный джаз Западного Побережья.

Что и говорить — жизнью в квартире Готанды и правда не пахло. То есть, ничего неприятного — просто не было запаха жизни, и все. Но лично меня отсутствие этого запаха нисколько не напрягало. Тут ведь смотря как внутри настроиться. Я, например, ощущал себя здесь очень хорошо и спокойно. Сижу себе на уютном диване и водку с тоником пью…

— Сколько у меня возможностей было! — изливал мне душу Готанда. — Если б захотел — запросто стал бы врачом. Или преподавателем вуза. В фирму крутую мог бы устроиться, не напрягаясь… А вот что получилось. Такая вот жизнь… Странно, да? Любую карту из колоды мог выбирать. Причем, отлично знал: какую ни вытяну — все будет удачно. Очень верил в себя… Но именно поэтому так ни черта и не выбрал! Понимаешь, о чем я?

62