Дэнс, дэнс, дэнс - Страница 129

129

— Катарсис…

Мы опять помолчали, задумавшись каждый о своей любви. Обоим явно было о чем подумать. Я думал о том, что прежде чем звать Юмиёси-сан в гости, нужно обязательно закупить водки, томатного сока, лимонов и соуса “Ли-энд-Перринз”…

— Хотя не исключаю, что никакой премии ты не получишь, — добавил я. — Возможно, все просто примут тебя за извращенца.

Он задумался над моими словами секунд на десять. И несколько раз кивнул.

— А что — очень может быть! Ведь моё заявление — булыжник в огород сексуальной революции. Меня растерзает толпа возбужденных маньяков. И я стану мучеником за веру в моногамию.

— Ты будешь первой телезвездой, погибшей за веру!

— С другой стороны, если я погибну — то уже никогда не трахну свою жену…

— Логично, — согласился я.

И мы снова замолчали над своими стаканами.

Так мы вели наши серьезные разговоры. Хотя окажись рядом другие посетители — наверняка решили бы, что мы валяем дурака. Нам же, напротив, было не до шуток.

В свободное от съемок время он звонил мне домой. Мы договаривались, в каком ресторане ужинаем, или сразу ехали к нему. И так день за днем. Я решительно поставил крест на работе. Просто стало до лампочки. Мир продолжал спокойно вертеться и без меня. А я замер — и ждал, пока что-нибудь произойдет.

Я отослал Хираку Макимуре деньги, оставшиеся от поездки, и чеки за все, что потратил. Помощник-Пятница тут же перезвонил и предложил мне оставить побольше.

— Макимура-сэнсэй просил передать, что иначе ему будет неловко, — сказал он. — Да и у меня, если честно, только хлопот прибавится. Доверьтесь мне, я все оформлю как нужно. Вас это никак не обременит.

Препираться с ним было так неохота, что я просто ответил: “Ладно. Делайте как вам удобнее — только, прошу вас, поскорее”. На следующий же день мне прислали банковский чек на триста тысяч иен от Хираку Макимуры. В конверте я нашел расписку о получении денег “в качестве оплаты за сбор и обработку информации”. Я расписался, поставил печать и отослал бумагу обратно. Ладно. Все равно ведь спишут на представительские расходы. Как трогательно, черт бы их всех побрал…

Чек на триста тысяч иен я поместил в рамку и поставил на рабочем столе.

* * *

Началась и вскоре закончилась “золотая неделя”.

Несколько раз я поговорил с Юмиёси-сан по телефону.

Сколько нам разговаривать — всегда решала она. Иногда мы беседовали долго, а иногда она обрывала диалог, ссылаясь на занятость. Бывало и так, что она вообще ничего не отвечала — и через полминуты просто бросала трубку. Но худо ли бедно, какое-то общение получалось. Обмен недостающими данными происходил. И однажды она сообщила мне номер своего домашнего телефона. Прогресс просто налицо.

По-прежнему дважды в неделю она ходила в бассейн. Каждый раз, когда она заводила разговор о бассейне, мое сердце вздрагивало и трепетало, как у невинного старшеклассника. Меня так и подмывало спросить про ее инструктора по плаванию. Что за тип, сколько лет, симпатичный ли, не слишком ли с нею ласков и так далее. Но спросить как следует не получалось. Я слишком боялся показать ей, что ревную. Слишком боялся услышать в ответ: “Эй! Ты что, ревнуешь меня к бассейну? Терпеть не могу таких типов! Тот, кто способен ревновать меня к таким глупостям — не мужчина, а тряпка. Ты все понял? Тряпка! Больше видеть тебя не желаю!”

Поэтому я держал рот на замке и о бассейне не спрашивал. И чем дольше не спрашивал, тем громадней и безобразнее становилась Химера Бассейна в моей душе. Вот заканчиваются занятия, инструктор по плаванию отпускает всех, кроме Юмиёси-сан, и проводит с ней индивидуальные занятия. Инструктор, разумеется, вылитый Готанда. Поддерживает ее ладонями за живот и за грудь и объясняет, как правильно загребать в кроле. Его пальцы уже поглаживают ее соски, проскальзывают к ней в пах. “Не обращайте внимания…” — шепчет он ей.

— Не обращайте внимания, — повторяет он. — Все равно я не хочу спать ни с кем, кроме своей жены.

Он ласкает ее ладонью свой твердеющий член, и тот разбухает под ее пальцами прямо в воде. Юмиёси-сан в трансе закрывает глаза.

— Все в порядке, — говорит ей Готанда. — Все хорошо. Я не хочу трахать никого, кроме жены…

Химера Бассейна.

Казалось бы, чистый бред. Но химера не уходила, хоть тресни, и с каждым звонком Юмиёси-сан все больнее вгрызалась мне в душу. Становясь все сложней, пополняясь новыми деталями и персонажами. Вот уже рядом с ними плавают Мэй и Юки… Пальцы Готанды ползут по спине Юмиёси-сан — и она превращается в Кики.

* * *

— Знаешь… А я ведь очень скучная и обыкновенная, — сказала мне однажды Юмиёси-сан. В тот день ее голос в трубке звучал особенно устало и грустно. — От всех остальных разве что редкой фамилией отличаюсь. И больше ничем. День за днем только и растрачиваю жизнь за стойкой в отеле… Ты не звони мне больше. Я, честное слово, не стою твоих счетов за все эти междугородние разговоры.

— Но ведь ты любишь свою работу?

— Ну да, люблю. И работа мне вовсе не в тягость. Но понимаешь, иногда начинает казаться, будто этот отель проглотит меня всю, замурует в себе… Иногда. В такие минуты я прислушиваюсь к себе и думаю: что со мной, кто я? Будто совсем не я, а нечто совсем другое. Там, внутри, остался только отель. А меня — нет. Не слышно меня. Пропала куда-то…

— По-моему, ты принимаешь отель слишком близко к сердцу, — сказал я. — И слишком серьезно обо всем этом думаешь. Отель — это отель, а ты — это ты. О тебе я думаю часто, об отеле — реже. Но я никогда не думаю о вас как о чем-то целом. Ты — это ты. Отель — это отель.

129